Когда-то бурлящая и мощная, питающая природу и целые районы вдоль берегов, теперь эта река – символ экологической беды, равнодушия и расточительности. Там, где ещё несколько лет назад плескались дети, крякали утки и искрилась, журча, прохладная вода, теперь пыль, мусор и табличка «Купание запрещено», которая воспринимается как горькая ирония.

Одна из крупнейших рек юга Казахстана не просто обмелела, она исчезла. И случилось это не в августовскую жару, не к концу лета, как это бывало прежде, а весной. Как будто кто-то перекрыл кран...

Сайрам-су берет начало на склонах Алатау, затем протекает через Шымкент и впадает в реку Бадам – одну из важнейших водных артерий региона. Но уже в районе населённого пункта Зертас речные воды исчезают. Полнос­тью. Ни капли не доходит до нижнего течения. Русло зияет пустым дном на протяжении десятков километров.

– Сейчас в реке нет жизни, – констатирует экоактивист Сергей Балабенко. – А нет воды – нет биоразнообразия.

Мой собеседник знает ситуацию не понаслышке: долгие годы он работал экологом, изучал экосистемы региона и наблюдал, как они деградируют на глазах.

Причина ситуации очевидна и одновременно катастрофична: почти вся вода забирается на поливные нужды. Особенно интенсивно – в Туркестанской области. Гидроузел делит поток на два канала – правобережный и левобережный. По ним вода уходит на поля Сайрамского и Толебийского районов. Немного достается её аграриям Шымкента. В итоге в русле сухо.

2025 год выдался особенно маловодным. Зимой почти не было снега. Вес­ной – дождей. Воды в горах накопилось недостаточно, ледники не подпитали истоки, как раньше. Из-за этого в реки пришло меньше воды. Она исчезла в самом начале вегетационного периода, когда особенно нужна для природы.

– В прежние годы такая ситуация наблюдалась ближе к августу, – добавляет Сергей Балабенко. – Сейчас – уже весной. Это очень тревожный сигнал.

Климатологи подтверждают: имеет место не разовый сбой, а устойчивая тенденция. С каждым годом осадков выпадает все меньше, таяние снега начинается раньше, лето становится суше. Это не абстрактные разговоры об изменении климата. Это реальность, которая уже лишает нас воды.

Серьёзность ситуации признают и в Арало-Сырдарьинской бассейновой инс­пекции. Там подчеркивают: в регионе более 184 рек, и почти все они зависят от снега и дождей. Если воды не будет в горах – не будет и в полях, и в кранах, и в экосистемах.

– Основной источник подпитки рек – снежный покров, – даёт расклад заместитель руководителя Арало-Сырдарьинской бассейновой инспекции Копжан Садибек. – А он становится все меньше, что приводит к высыханию почвы, ухудшению качества живительной влаги и биологической деградации окружающей среды. И это только начало. К 2040 году дефицит поливной воды в Казахстане может достичь 15 миллиардов кубометров в год, что уже следует считать угрозой национального масштаба.

Как этому противостоять? Можно ли что-либо сделать? Да. И об этом не первый год говорят сами специалисты. Среди безотлагательных мер они называют сокращение посевных площадей влаголюбивых культур, использование дренажных вод, включая воды, откачиваемые через скважины вертикального дренажа, внедрение капельного орошения, позволяющего экономить живительную влагу.

– В среднеазиатских реках наблюдается цикличность, – комментирует ситуацию международный эксперт в области водной безопасности и устойчивого развития, руководитель отдела РГУ «Южно-Казахстанская гидрогео­лого-мелиоративная экспедиция» Министерства сельского хозяйства РК кандидат сельскохозяйственных наук Карл Анзельм. – Бывают маловодные, средние и многоводные годы. Сейчас маловодный период. К каждому цик­лу надо готовиться, прислушиваться к прогнозам гидрометеорологов и климатологов и, соответственно, выбирать культуры для посева. Также надо заниматься распределением воды, наладив его на уровне сельских и районных акиматов. Графики должны строго соблюдаться, и тогда не будет таких ситуаций, в которой оказались сейчас жители сел Карабас­тау и Карабулак, вынужденные даже помидоры поливать из водопровода.

Но все это требует политической воли, системных решений и, главное, сознательного отношения к живительной влаге как к стратегическому ресурсу. Пока же воду разбирают по максимуму, не оставляя даже минимума для самой реки, для природы, для будущего.

– В советское время существовала норма природоохранного попуска – 70 процентов воды должно оставаться в реке, – говорит Сергей Балабенко. – Сейчас эту норму никто не соблюдает. А пока законы молчат, природа «кричит». Раннее обмеление рек приведет к ухудшению качества воды, высыханию почвы и речных русел. Все это не пройдёт бесследно и окажет негативное влия­ние на природные процессы.

Карл Анзельм уповает на вступивший в силу 10 июня 2025 года новый Водный кодекс, который содержит норму об обязательности на малых реках экологического стока.

– Экологический сток – это минимальный объём воды, который должен оставаться в реке для поддержания её экологического состояния и обеспечения жизни водных организмов, а также для удовлетворения потребностей населения и других водопользователей, – поясняет Карл Альбертович. – Данное понятие предполагает, что для сохранения здоровья реки и её экосистемы необходимо поддерживать определенный уровень воды в ней. Насколько я знаю, сейчас разрабатываются порядок и правила расчета экологического стока.

Сегодняшнее исчезновение Сайрам-су – зеркало, в которое мы все обязаны посмотреть. Это не просто локальная беда. Это диагноз. Мы убиваем реки. Молча. Равнодушно. Метр за метром.

Когда-то Сайрам-су подмывала берега, ломала бетонные опоры. Реку боялись. Теперь водной артерии просто нет. И бояться нужно уже не её, а будущего без неё.

– В 1984 году мы зимой на Сайрам-су в хоккей играли, – делится воспоминаниями житель Шымкента Ирисмат Шерметов. – Сейчас и зимой воды толком нет в русле. Весной уже сухо. Река, которую мы знали всю жизнь, просто исчезла на наших глазах.

Так что же дальше? Где граница между экономической необходимостью и экологической катастрофой? Кто в ответе за то, чтобы в русле оставалась вода? Ответ прост: все мы. Власть, бизнес, аграрии, и каждый из нас, даже тот, кто считает воду чем-то обыденным. Но реки не обыденны. Они живые. Пока не умерли.