«Миссия невыполнима» постигла всех родителей, в основном, чего уж скрывать, мам. Именно мамы отвозят в школы, привозят домой, помогают собрать рюкзаки, найти в шкафу рубашку, гладят эти рубашки, помогают с домашними задания­ми. А потом ведь ещё надо успеть охватить кружки и секции , а это все тоже время, сборы. При этом никто не освобождает мать семейства от ответственности за трёхразовое питание, походы за продуктами, стирку, уборку, глажку...

Я сейчас, как и большинство моих подруг и коллег, живу в ритме танца. Энергичного такого, типа румбы или ча-ча-ча. Это когда надо не останавливаться ни на минуту, иначе кто-то останется голодным, неотвезенным или непоглаженным. Работать приходится в прямом смысле на бегу: если я везу старшего сына на тренировки или ЛФК, то беру ноутбук с собой и пишу прямо на лавочке или печатаю в телефоне, частями скидывая себе же на электронку. Моя подруга, которая сейчас в процессе подготовки к сложнейшему аттестационному экзамену по своему профилю, учит конспекты и рисует графики, сидя в машине возле школы, или слушает лекции, шинкуя морковку для лагмана. Продолжать можно до бесконечности.

Кто-то скажет: «Так у вас, дамочки, машины под пятой точкой, а вы ещё и ноете! А как те, кто на автобусах с детьми мотается?!» Таким людям моё глубочайшее уважение, потому что уже даже сама попытка впихнуться в утренний автобус достойна восхищения – столичные автобусы в час пик надо брать на абордаж. Я как-то попыталась и поняла, что проще или заплатить за такси, или пропустить школу, чем рисковать ребёнком. Но это уже отдельная тема для исследования, как говорится.

Кстати, о детях. Пока они – главные страдальцы. Переход от летнего расслабона тяжело даётся всем, школота первой смены пытается доспать на первых уроках, вторая смена идёт домой в темноте (и это тоже отдельная больная мозоль). Рюкзаки неподъемные (по утрам я помогаю младшему закинуть его на спину и вижу оседающего под тяжестью ребёнка). Домашних заданий – прорва, благо пока без «создайте осеннюю композицию из опавших листьев, пня столетнего дуба и живого ежа».

Усталость у моих уже накопилась, что выразилось в потере новых кроссовок. «Вот просто испарились!» – округляет глаза сын на вопрос, была ли найдена обувь. Подозреваю, что это карма: ребёнок решил просачковать урок физкультуры, сказав, что забыл форму. Кроссовки пропали в тот же день. Хотя вполне ещё могут найтись, плавали – знаем. Минувшей зимой старший сын потерял в школе сапог. Да, только один сапог. Говорит: разулся возле шкафчика, поставил уличную обувь вроде бы... а дальше все как в тумане. Так и вышел ко мне после уроков по снегу в сменке, трогательно прижимая к груди оставшийся сапог. Второй нашел по весне, прямо перед каникулами – в совершенно другом кабинете. Но это тоже отдельная история для исследований загадочного и удивительного.