В понедельник после объявления приговора Бишимбаеву гособвинитель Айжан АЙМАГАНОВА, отвечая на вопросы журналистов, при каких условиях осуж­денный сможет рассчитывать на УДО, сообщила:

- Он должен будет отбыть две трети срока (16 лет. — Л. Т.). УДО — это прерогатива суда. Также для УДО необходимо согласие потерпевшего.

- А если потерпевшие откажутся?

- Если откажутся, значит, суд не будет давать условно-досрочного освобождения, — ответила Аймаганова.

- Такого требования (о согласии потерпевшей стороны на УДО осуждённого. — Л. Т.) нет ни в статье 72 Уголовного кодекса, ни в нормативном постановлении Верховного суда №6 “О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания и сокращения срока назначенного наказания”, — заявил “Времени” адвокат Бейсекеев.

То постановление Верховного суда обязывает суды уведомлять сторону потерпевших о том, что от осуждённого поступило ходатайство об условно-досрочном освобождении, и поинтересоваться её мнением на этот счёт, отмечает правозащитник.

- Мнение не согласие. И это мнение не является ключевым при вынесении судом решения о применении УДО. Ключевые обстоятельства — это полное возмещение ущерба (в основном при экономических, имущественных преступлениях) осуж­денным и отсутствие злостных нарушений при отбытии наказания. Эти факторы указывают, что лицо встало на путь исправления и больше не нуждается в ограничении права на свободу.

Таким образом, согласно законодательству не требуется согласия потерпевшего при вынесении решения об УДО, а лишь допускается его участие при рассмотрении ходатайства, — пояснил Бейсекеев.

Но если суд удовлетворит ходатайство Бишимбаева об условно-досрочном освобож­дении, то потерпевший или его представитель вправе подать жалобу в вышестоящую судебную инстанцию об отмене этого судебного акта. Равно как и подать иск о возмещении морального вреда в гражданском судопроизводстве.

- Если говорить в целом, то казахстанская судебная практика в части применения условно-досрочного освобождения сегодня имеет массу претензий и недоработок. Зачастую суды отказывают в УДО по совершенно надуманным основаниям. Не все обстоятельства учитываются, и вынесение решения об УДО часто носит субъективный характер, — полагает наш собеседник.

Касаясь других моментов прошедшего процесса над Бишимбаевым, адвокат высказался, в частности, о подаче осуждённым апелляционной жалобы на вынесенный приговор.

По мнению Бейсекеева, есть уголовно-процессуальные проволочки, в какой части может быть подана жалоба. Дело в том, что суд огласил только вводную и резолютивную части приговора, опустив описательно-мотивировочную.

- В зале заседания не звучали доводы и выводы суда, которые могут быть обжалованы. Что обжаловать-то? Только то, что сказано в резолютивной части? А почему суд пришел к этим выводам, чем их обосновал, неизвестно. Согласно статье 402 Уголовно-процессуального кодекса суд вправе вернуться в зал судебного заседания и огласить приговор, только если он готов в полном виде, то есть содержит все три части. При этом разрешается огласить только вводную и резолютивную части или же делать перерывы, если приговор очень объёмный, — отметил юрист.

Но в судебной системе, добавил он, сложилась негативная практика — практически во всех судах Астаны требование статьи 402 УПК в корреспонденции со статьями 396 и 397 не исполняется. Суды удаляются в совещательную комнату и буквально через пару десятков минут оглашают приговор. Понятно, что при такой срочности весь приговор не может быть написан.

- Вообще, вопросов к прошедшему разбирательству по делу Бишимбаева у меня очень много. К примеру, в УПК есть требование о том, что недопрошенные свидетели не имеют права находиться в зале судебного заседания. Но, поскольку заседание транслировалось онлайн, недопрошенные свидетели слышали все показания, споры между сторонами и исследование обстоятельств материалов дела. Приходя в зал для дачи показаний, они могли излагать версии, корректируя их под ту или иную сторону процесса, — подчеркнул Бейсекеев.

Смутили его и вопросы, которые были поставлены перед присяжными заседателями, не являющимися профессиональными юристами.

- Вопросы были испещрены юридической, уголовно-правовой терминологией. Даже юристу, прежде чем дать на них ответы суду, нужно все взвесить с точки зрения права. Соответственно, присяжные могли иметь искаженное представление относительно поставленных вопросов, — заключил эксперт.

Лэйла ТАСТАНОВА, Астана